Золотые века [Рассказы] - Альберт Санчес Пиньоль

Три академика в ужасе перепрыгнули через бортик арены и бросились к сверхъестественному человеку-ядру, который, благодаря воронке, воткнулся головой в песок. Он напоминал страуса из басни и отчаянно дрыгал ногами.

— Вы видите? Обратите внимание на воронку. Это я и имел в виду, когда говорил о пользе сего предмета, — произнес господин Пистроникус, который не спеша шел к ним по арене.

Против всех ожиданий, стоны сего падшего ангела объяснялись вовсе не предсмертной агонией, а простой усталостью. Комиссия определила, что жертва была более или менее цела, и поэтому биология и антропология принялись за дело.

— Давайте начнем с точной науки, — предложил биолог, — обратите внимание на эти три кости, которые зажимают шейные позвонки.

— Это не более, чем результат перелома, — возражал ему антрополог, — в шейном отделе позвоночника не наблюдается отклонений от обычной таксономии.

Один утверждал, что человек-ядро являлся представителем некоего вида, находящегося на более ранней стадии эволюции, чем прочее человечество, а другой настаивал на том, что такие особи появились на земле раньше людей, — этот спор грозил опорожнить целые горы чернильниц.

— Вам везде чудятся следы расы пигмеев, — сказал биолог, — тогда как она является лишь засохшей ветвью эволюционного древа. Единственное отклонение, которое я могу наблюдать, это профессиональная односторонность, и ею страдаете вы, видя пигмеев повсюду — в Конго, Оране и Трансильвании.

— Среду обитания видов, которые являются плодом ваших исследований, создает не природа, а только ваша фантазия, — уязвил его антрополог.

— Вы забываете, уважаемый коллега, что тот, кто приводит убедительные доводы, не всегда оказывается прав.

— А некоторые забывают, что красноречие без достаточных оснований ничего не стоит.

— Я, со своей стороны, умоляю вас не путать мою роль нотариуса с обязанностями судьи. Это вы, и только вы сами, должны прийти к разумным выводам, — пояснил спорившим нотариус.

— Человек-ядро летает лучше, чем мистер Фланаган!!!

— Он хочет повторить полет, — сказал господин Пистроникус.

На этот раз все трое единодушно попросили господина Пистроникуса как минимум натянуть страховочную сетку. Воля ваша, был его ответ.

— Сколько ни старайся, — ворчал он, закрепляя страховку, — это обычно бывает совершенно бесполезно. Он обычно не рассчитывает траекторию, мы каждый раз боимся, как бы он не угробился.

Господин Пистроникус говорил со знанием дела. Орудие выплюнуло сноп желтых искр и крошечное тело одновременно. Взмыв в воздушное пространство, оно врезалось в самую большую из трапеций, отскочило от нее подобно бильярдному шару, со страшной скоростью понеслось вниз и обрушилось на деревянные стулья, предназначенные для публики, которые, к счастью, на данный момент пустовали. Раздался ужасный грохот, деревянные ножки и спинки взлетели в воздух.

— Во дает! — удивился господин Пистроникус. — Мне помнится, однажды он пробил купол цирка, но, по правде говоря, такого я никогда раньше не видел.

Через пару секунд сверхъестественный человек-ядро возник из груды обломков. Он пошатывался как пьяный, но в целом был в полном порядке.

— Будущее не простит неверных суждений одного из нас, уважаемый коллега, а я совершенно убежден, что если один из нас заблуждается, то это не я! — сказал биолог.

— Если бы вы оказались способны на объективность, дорогой друг, то вы бы не позволили красотам литературы занять место точной науки, — ответил ему антрополог.

Разгорелся такой жаркий спор, что его участники чуть не прозевали маневр сверхъестественного человека-ядра, который собирался повторить номер. Тот втиснулся в жерло орудия, как крот в свою подземную галерею. „Остановите его, остановите“, — завизжали они в один голос. Однако призывы их были тщетны. По привычке господин Пистроникус дернул за веревку.

На этот раз живой снаряд начал кувыркаться в воздухе, наводя зрителей на мысль о полете курицы, а не ласточки. Сила инерции заставила беднягу отскочить несколько раз от земли, подобно мячу для игры в исконно британскую игру регби. Хотя это может показаться невероятным, вывихов у него оказалось больше, чем переломов.

Ученые попробовали воспользоваться гипнозом, но подопытный не мог сконцентрировать свое внимание, его мозг затмевали облака атонии. Биолог поинтересовался, умеет ли бедняга говорить.

— Иногда он читает наизусть фрагменты из Библии, — сказал господин Пистроникус, — но потом забывает их, когда они ему надоедают.

Антрополог поинтересовался, существуют ли для человека-ядра элементарные табу, связанные с инцестом.

— Иногда он трахается с козой, которая ходит по веревке, — объяснил господин Пистроникус, — ее хозяин очень ревнивый и, когда застает их вместе, бьет нашего летуна.

Обмен взаимными обвинениями разгорелся с новой силой. Участники спора скорее напоминали лакеев, заключающих пари, чем ученых мужей, воплощающих гордость академии. Никто не ожидал, что дискуссию прервет господин Пистроникус, который вдруг ни с того ни с сего расхохотался. Его смех показался всем троим таким странным, что они прислушались.

— Карлик? Пигмей? Ничего подобного! Бедняга работал на верфи Скутзнов-Валли, где делают трансатлантические суда. Как-то раз, по несчастью, он попал под самый большой в Европе пресс. После этого он и стал таким уродом, каким вы его видите. Вот и вся история.

Академики молчали, и господин Пистроникус добавил:

— Но он выжил, и какой-то священник до сих пор исследует вопрос, не было ли это чудом. Я думаю, что нет. Вы только посмотрите на него. Считается, что чудо делает человека лучше, чем он был раньше, а на этого беднягу жалко смотреть. Он только и годится на то, чтобы летать, как пробка из бутылки шампанского.

— Это человеческое существо, слишком человеческое существо, — заключил нотариус, выразив таким образом всеобщее разочарование.

Трое гостей поблагодарили за представление и покинули цирк, мирно беседуя. Как правило, господин Пистроникус и человек-ядро не вели долгих разговоров, они могли просто часами сидеть рядом и молчать и иногда проводили так целые дни. Но на этот раз человек-ядро сказал:

— Человек-ядро летает лучше, чем мистер Фланаган!!!

— Затвор у нашей пушки дерьмовый, даже серпантин и искры плохо летят. И пружины там нет. Любой дурак поймет, что пушка не работает. Но такова жизнь: зрителям нужна пушка — и вот вам пушка, потому что считается, что без нее не полетишь, и просто для красоты.

— Человек-ядро летает лучше, чем мистер Фланаган!!!

— Не сердись, я знаю, что ты летаешь сам. Машешь руками и ногами и летаешь как птичка. Ты и в самом деле чудо природы. Но все зависит от того, как посмотреть. Наши сегодняшние гости никогда бы не поверили, что ты летаешь, даже если бы им возвестил об этом ангел. Они слишком заняты своими мыслями, чтобы увидеть чудо, хотя иногда чудеса оказываются у них прямо под носом.

— Человек-ядро летает лучше, чем мистер Фланаган!!!

— Я оказал тебе услугу. Ты единственный человек на земле, который может летать. Они бы тебя наверняка запихнули в банку с формалином.

Господин Пистроникус с видом усталого верблюда двинулся к выходу.

— Завтра у нас представление, — напомнил он, покидая арену.

Сверхъестественный человек-ядро остался один. В керосиновых лампах кончалось горючее, пламя в них дрожало, отбрасывая тени на купол шатра. Он был живым чудом и мог бы покорить империи. Но если люди смотрят и не видят, когда ты летишь, они не у твоих ног, а просто внизу. Он умел летать, хотя, конечно, его полет не мог сравниться с могучими взмахами орлиных крыльев и не был так изящен, как пируэты тропических птиц. И все-таки он летал. Размахивал руками и ногами и держался в воздухе точно так же, как остальные представители человечества двигают ногами и руками, чтобы плыть в воде. И ни крылья, ни пушки не были ему нужны, он летал, подчиняясь желанию своей исключительной натуры. Никакой шмель, пусть даже и невидимый, никогда не сможет с ним сравниться, это уж точно.

Никто и никогда на земле не испытывал одновременно такого негодования и такого чувства одиночества. Сверхъестественный человек-ядро подошел к французской пушке, сжал кулаки и воскликнул: — Человек-ядро летает лучше, чем мистер Фланаган!!!

Царь Царей и два города[50]

Когда император подчинил своей власти царство Мономотапа[51], покорил Трансбактрианию, разграбил и стер с лица земли храм Чон-Чжи, пределы его владений достигли границ вселенной. Неподвластны ему были только два города, расположенные на отдаленном полуострове на небольшом расстоянии друг от друга и постоянно воевавшие между собой: Абис и Зикония. Их послы были вызваны в столицу мира; им предстояло решить судьбу городов — либо они капитулируют, либо будут разрушены. Послы были так напуганы, что явились немедленно, словно принесенные порывом ветра. Посланцы Абиса, более состоятельные, пришли разодетые в шелка и кружева; их била дрожь. Представители Зиконии, люди победнее, кутались в свои одежды из кожи и шерсти, но тоже дрожали.